На смерть Есенина маяковский стих. Сергею Есенину

На смерть Есенина маяковский стих. Сергею Есенину

Вы ушли,
как говорится,
в мир иной.
Пустота…
Летите,
в звезды врезываясь.
Ни тебе аванса,
ни пивной.
Трезвость.
Нет, Есенин,
это
не насмешка.
В горле
горе комом —
не смешок.
Вижу —
взрезанной рукой помешкав,
собственных
костей
качаете мешок.
— Прекратите!
Бросьте!
Вы в своем уме ли?
Дать,
чтоб щеки
заливал
смертельный мел?!
Вы ж
такое
загибать умели,
что другой
на свете
не умел.
Почему?
Зачем?
Недоуменье смяло.
Критики бормочут:
— Этому вина
то…
да се…
а главное,
что смычки мало,
в результате
много пива и вина.—
Дескать,
заменить бы вам
богему
классом,
класс влиял на вас,
и было б не до драк.
Ну, а класс-то
жажду
заливает квасом?
Класс — он тоже
выпить не дурак.
Дескать,
к вам приставить бы
кого из напосто?в —
стали б
премного одаренней.
Вы бы
в день
писали
строк по сто?,
утомительно
и длинно,
как Доронин.
А по-моему,
осуществись
такая бредь,
на себя бы
раньше наложили руки.
Лучше уж
от водки умереть,
чем от скуки!
Не откроют
нам
причин потери
ни петля,
ни ножик перочинный.
Может,
окажись
чернила в «Англетере»,
вены
резать
не было б причины.
Подражатели обрадовались:
бис!
Над собою
чуть не взвод
расправу учинил.
Почему же
увеличивать
число самоубийств?
Лучше
увеличь
изготовление чернил!
Навсегда
теперь
язык
в зубах затворится.
Тяжело
и неуместно
разводить мистерии.
У народа,
у языкотворца,
умер
звонкий
забулдыга подмастерье.
И несут
стихов заупокойный лом,
с прошлых
с похорон
не переделавши почти.
В холм
тупые рифмы
загонять колом —
разве так
поэта
надо бы почтить?
Вам
и памятник еще не слит,—
где он,
бронзы звон
или гранита грань?—
а к решеткам памяти
уже
понанесли
посвящений
и воспоминаний дрянь.
Ваше имя
в платочки рассоплено,
ваше слово
слюнявит Собинов
и выводит
под березкой дохлой —
«Ни слова,
о дру-уг мой,
ни вздо-о-о-о-ха».
Эх,
поговорить бы и?наче
с этим самым
с Леонидом Лоэнгринычем!
Встать бы здесь
гремящим скандалистом:
— Не позволю
мямлить стих
и мять!—
Оглушить бы
их
трехпалым свистом
в бабушку
и в бога душу мать!
Чтобы разнеслась
бездарнейшая по?гань,
раздувая
темь
пиджачных парусов,
чтобы
врассыпную
разбежался Коган,
встреченных
увеча
пиками усов.
Дрянь
пока что
мало поредела.
Дела много —
только поспевать.
Надо
жизнь
сначала переделать,
переделав —
можно воспевать.
Это время —
трудновато для пера,
но скажите,
вы,
калеки и калекши,
где,
когда,
какой великий выбирал
путь,
чтобы протоптанней
и легше?
Слово —
полководец
человечьей силы.
Марш!
Чтоб время
сзади
ядрами рвалось.
К старым дням
чтоб ветром
относило
только
путаницу волос.
Для веселия
планета наша
мало оборудована.
Надо
вырвать
радость
у грядущих дней.
В этой жизни
помереть
не трудно.
Сделать жизнь
значительно трудней.

Маяковский смерть. «Пожалуйста, не сплетничайте». Тайна смерти Владимира Маяковского

«Всем… В том, что умираю, не вините никого и не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил. Мама, сестра, товарищи, простите, но у меня другого выхода нет. Лиля, люби меня», - эта записка была найдена в комнате, где свел счеты с жизнью Владимир Маяковский.

Несмотря на это последнее послание, часть историков убеждена: смерть поэта была насильственной. По их мнению, обласканный вниманием властей и женщин Маяковский не мог добровольно уйти из жизни. В годовщину смерти SPB.AIF.RU вспоминает обстоятельства того рокового вечера.

Последняя, кто видел поэта живым

Последней, кто видел поэта живым, была молодая актриса Московского Художественного театра Вероника Полонская. Она познакомилась с ним в апреле 1929 года. Фактически их свела главная муза Владимира Маяковского – Лиля Брик. С ней и ее мужем Осипом «бесценных слов транжир и мот» прожил несколько лет.

Несмотря на то, что Вероника (Нора) была замужем за актёром Михаилом Яншиным, у нее завязался роман с Маяковским, который, по мнению исследователей его творчества, стремился излечиться от болезненной зависимости от Лили и избавиться от странного любовного многоугольника, в котором оказался.

Незадолго до трагического утра он настаивал на том, чтобы Полонская ушла от мужа. Он даже записался в писательский кооператив в проезде Художественного театра, куда планировал перебраться и начать там новую жизнь с новой возлюбленной.

14 апреля рано утром он заехал за ней и увез к себе. В квартире на Лубянке между ними происходит разговор, в ходе которого Маяковский требует, чтобы она ушла от Яшина. Нора просит дать ей время и покидает квартиру – в 10.30 утра у нее должна была состояться репетиция в театре. Находясь уже в парадной, она услышала выстрел.

«Заметалась, боялась вернуться. Потом вошла и увидела ещё не рассеявшийся дым от выстрела. На груди Маяковского было небольшое кровавое пятно. Я бросилась к нему, я повторяла: «Что вы сделали?..» Он пытался приподнять голову. Потом голова упала, и он стал страшно бледнеть…», - годы спустя вспоминала она.

Воспоминания Маяковского о есенине. Текст книги "

Е. А. УСТИНОВА
ЧЕТЫРЕ ДНЯ СЕРГЕЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА ЕСЕНИНА

Елизавета Алексеевна Устинова – жена писателя и журналиста Г. Ф. Устинова, с которым Есенин познакомился и подружился в конце 1918 года. В начале 1919 года они некоторое время жили вместе в гостинице «Люкс», где находилось тогда общежитие Наркомата внутренних дел. Г. Ф. Устинов работал в то время в Центропечати и помогал поэту в распространении его книг. В январе-феврале 1919 года он входил в редколлегию газеты «Советская страна», в четырех вышедших номерах которой был напечатан ряд произведений Есенина. С середины 1925 года Устиновы жили в Ленинграде, и поэт бывал у них в свои приезды в этот город в ноябре и декабре.

Воспоминания были впервые опубликованы в сб. Воспоминания, 1926, по тексту которого печатаются и датируются в наст. изд.

¹Есенин был в Ленинграде 3–6 ноября 1925 г. Г. Ф. Устинов вспоминал: «В ноябре Есенин был в Ленинграде. Долго, целый вечер просидел у меня в „Англетере“, трезвый и необыкновенно смирный. Он мне показался тем Есениным, которого я знал в 1919 году. Есенин читал свои новые стихотворения, в том числе „Черного человека“. Эта поэма была еще не отработана, некоторые места он мычал про себя, как бы стараясь только сохранить ритм, и говорил, что над этой поэмой работает больше двух лет» (Воспоминания, 1926, с. 160).

²Разговор о романе передает и Г. Ф. Устинов, относя его, правда, не к декабрю месяцу, а к лету 1925 г.: «Летом, например, он говорил мне, что работает над большим романом, который вчерне уже закончен. Первая часть романа, по его словам, была уже отделана совсем, и он собирался сдать ее в „Красную новь“. Но, как потом оказалось, никакого романа Есенин не писал…» (Воспоминания, 1926, с. 160–161).

В. В. МАЯКОВСКИЙ
ИЗ СТАТЬИ «КАК ДЕЛАТЬ СТИХИ?»

Первая встреча Владимира Владимировича Маяковского (1893–1930) с Есениным произошла в конце 1915-го – начале 1916 года в Петрограде. В. В. Каменский вспоминал:

«Однажды на званом ужине у Федора Сологуба, после выступления Маяковского, хозяин попросил прочитать свои стихи белокурого паренька, приехавшего будто бы только сейчас из деревни.

И вот на середину зала вышел деревенский кудрявый парень, похожий на нестеровского пастушка, в смазных сапогах, в расшитой узорами рубахе, с пунцовым поясом.

Это был Сергей Есенин.

Слегка нараспев, крестьянским, избяным голосом он прочитал несколько маленьких стихотворений о полях, о березках.

Прочитал хорошо, скромно улыбаясь.

А когда стали просить еще, заявил:

– Где уж нам, деревенским, схватываться с городскими Маяковскими. У них и одежда, и щиблеты модные, и голос трубный, а мы ведь тихенькие, смиренные.

– Да ты не ломайся, парень, – пробасил Маяковский, – не ломайся, миленок, тогда и у тебя будут модные щиблеты, помада в кармане и галстук с аршин» (Каменский В. Жизнь с Маяковским. М., 1940, с. 174–175).

Поначалу их встречи на различных литературных вечерах были относительно редкими и не становились «литературной злобой дня». Однако ко времени возникновения объединения имажинистов положение изменилось. Полемические выпады Есенина и Маяковского друг против друга заметно участились. В памяти современников сохранилось немало отрицательных суждений Есенина о Маяковском. Их столкновения на литературных диспутах (особенно резкие и бескомпромиссные в 1919–1921 гг.) надолго запомнились всем присутствовавшим. Есенин не только не скрывал, но как бы нарочно подчеркивал свою неприязнь к поэзии Маяковского. В «Железном Миргороде» он писал, например: «Мать честная! До чего бездарны поэмы Маяковского об Америке!» (V, 144). В основе всех этих взаимных выпадов лежала групповая литературная борьба. Такие имажинисты, как В. Г. Шершеневич и А. Б. Мариенгоф, не могли, разумеется, принять яркой гражданственности поэзии В. В. Маяковского, его борьбы за революционное искусство. Уязвленные революционным пафосом его поэзии, тем, что на этом фоне особенно ничтожными выглядели их псевдорадикальные «дерзновения», они всячески стремились разжечь литературные скандалы вокруг В. В. Маяковского и втягивали в эту борьбу Есенина.

Неизвестные стихи Маяковского. Маяковский для продвинутых

Лектор Arzamas Геннадий Обатнин выбрал 15 стихотворений Маяковского, оставшихся за пределами обычной школьной программы, но заслуживающих внимания широкого читателя

Владимир Маяковский среди молодежи на выставке. 1930 год

© Мультимедиа-арт-музей

Кое-что про Петербург

Слезают слезы с крыши в трубы,
к руке реки чертя полоски;
а в неба свисшиеся губы
воткнули каменные соски.

И небу — стихши — ясно стало:
туда, где моря блещет блюдо,
сырой погонщик гнал устало
Невы двугорбого верблюда.

1913

Вот так я сделался собакой

Ну, это совершенно невыносимо!
Весь как есть искусан злобой.
Злюсь не так, как могли бы вы:
как собака лицо луны гололобой —
взял бы
и все обвыл.

Нервы, должно быть…
Выйду,
погуляю.
И на улице не успокоился ни на ком я.
Какая-то прокричала про добрый вечер.
Надо ответить:
она — знакомая.
Хочу.
Чувствую —
не могу по-человечьи.

Что это за безобразие!
Сплю я, что ли?
Ощупал себя:
такой же, как был,
лицо такое же, к какому привык.
Тронул губу,
а у меня из-под губы —
клык.

Скорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь.
Бросился к дому, шаги удвоив.
Бережно огибаю полицейский пост,
вдруг оглушительное:
«Городовой!
Хвост!»

Провел рукой и — остолбенел!
Этого-то,
всяких клыков почище,
я и не заметил в бешеном скаче:
у меня из-под пиджака
развеерился хвостище
и вьется сзади,
большой, собачий.

Что теперь?
Один заорал, толпу растя.
Второму прибавился третий, четвертый.
Смяли старушонку.
Она, крестясь, что-то кричала про черта.

И когда, ощетинив в лицо усища-веники,
толпа навалилась,
огромная,
злая,
я стал на четвереньки
и залаял:
Гав! гав! гав!

Реакция Маяковского на смерть Есенина. Стихотворение Маяковского на смерть Сергея Есенина

Стихотворение «Сергею Есенину» было написано после смерти поэта. «Конец Есенина огорчил, огорчил обыкновенно, по-человечески… Я узнал об этом ночью, огорчение, должно быть, так бы и осталось огорчением, должно быть и подрассеялось бы к утру…», — делился своими чувствами Маяковский. Вы ушли, Как говорится, В мир иной.
Так просто, как к живому, обращается Маяковский к умершему Есенину в начале стихотворения. Да и само название больше подходит для дружеского послания, чем для эпитафии.

Маяковский и Есенин жили в одно время, в переломный исторический момент, на обоих лежал груз «эпохи перемен». Но более разных поэтов не найти, у каждого была своя, неподражаемая манера письма. Пройдет всего четыре года, и Маяковский сам поставит «точку пули в конце пути». Возможно, он понял, что «сделать жизнь» и ему не удалось. А, может быть, решил, что делал ее не так. В этом и заключается трагедия обоих великих поэтов.

Источник: https://interesnyefakty.com/stati/stihotvorenie-mayakovskogo-na-smert-esenina-stihotvorenie-mayakovskogo-na-smert-sergeya

Видео на Смерть Есенина (В. Маяковский)